– Василий, насколько ты хорош во внутренней политике империи, в чем я отдаю тебе должное, но настолько же ты плох во внешней ее части, особенно в том что касается военного дела.

И это было понятно ибо кастрату на поле боя делать нечего.

Это только в фантастических книгах может быть целая армия из оскопленных солдат и те будут драться так что любо-дорого посмотреть. Но на самом деле кастраты быстро полнеют и становятся неповоротливыми, у них больше нет той боевой ярости ибо больше не вырабатываются необходимые гормоны тестостерона. Совсем плохо с этим у тех, кого оскопили в раннем детстве, когда у них этот гормон еще даже не начал вырабатываться.

Никифор Фока как военный до мозга и костей, увидел реальную угрозу.

– Не будет ли с моей стороны наглостью поинтересоваться у вашего величества, вашим видением ситуации?

Император на эту нарочитую витиеватость, с помощью которой, вот так утонченно, показывалась обида первого министра, только фыркнул. Он уже успел изучить своего помощника.

– Наша империя уже не та, что раньше. Да, знаю, что звучит несколько по-стариковски, но это так. И если Священная римская империя рыхлая из-за того, что только что собрана и ее части еще не срослись между собой, то наша становится рыхлой из-за того, что начинает разваливаться под собственным весом и ты это знаешь лучше меня…

Василий Лекапен вынужден был кивнуть. Некоторые провинции империи входили в нее больше формально, чем фактически. С некоторыми частями время от времени даже происходили вооружённые конфликты. И за то, чтобы эти куски и дальше оставались под властью Константинополя им постепенно даровалось все больше и больше прав, что в конце концов должно было их окончательно отсечь от тела империи. Получался удивительный парадокс, желая сохранить целостность империи империя сама, своими действиями разрушала себя.

– Потому мы сейчас в равных условиях со Священной римской империей. Как ты думаешь, сможет Оттон Первый устоять против восточных и северных варваров?

– Не похоже, – буркнул первый министр, понимая куда клонит император.

А варвары и впрямь перли вперед сминая все на своем пути как какие-то носороги словно не замечая возникших на их пути препятствий.

Еще зимой, когда установилась более-менее устойчивая погода, славяне с викингами разграбили Тюрингию, а так же северную часть герцогства Франкония и Лотарингию.

В первые весенние месяцы, пока перевалы еще были закрыты, заняли южную часть Франконии, Лотарингии и всю Нордгау.

Хуже всего то, что их армия не только не сокращалась в боях, небоевые потери и вовсе были незначительны, но даже росла. Дело даже не дополнительных отрядах из славян или викингов, что спешили присоединиться к удачному походу, а за счет только что покоренных народов, различных германских племен-общин.

Летом под удар попали герцогства Швабия и Бавария, а так же северная часть королевства Бургундия, хоть оно и не входило в состав Священной римской империи… но варварам было по барабану.

На этом этапе вторжения варваров Священная римская империя приказала долго жить. Рыхлое образование, скрепленная только волей Оттона Первого и его полководческими талантами, стало рассыпаться на отдельные куски стоило только империи получить хороший удар извне.

Теперь Оттону Первому приходилось воевать не только с варварами накатывавшие с севера точно снежная лавина, но подавлять сепаратистские настроения центральных и особенно южных областей, что были присоединены к империи совсем недавно, как например королевство Ломбардия.

Так король Бургундии не желая своему государству участи герцогств Саксония, Франкония, Голландия и прочих, коих не только пожгли, но еще и соседи аннексировали часть территории, как это сделали франки с Лотарингией (у них они тоже могут оттяпать жирный кусок по реке Рона), заслал к князю Святославу Игоревичу послов.

Князь согласился с условием что Бургундия атакует своего соседа Ломбардию. Сам он рвался уничтожить Рим до конца года. И по всему выходило, что если дальнейшее продвижение армии пойдет такими же темпами, то к осени славяне и викинги с союзниками доберутся до Рима и безусловно возьмут его на меч.

С одной стороны Византийской империи с этого только выгода, исчезнет конкурент в христианском мире, а с другой как бы следом не исчезнуть… так как родившийся монстр становился на порядок страшнее прежнего врага и ему нужно постоянно плотно питаться, чтобы не умереть.

Эту мысль император Никифор Второй и попытался донести до своего первого министра.

– Если славяне нападут на нас и всласть пограбят, и хорошенько нагрузившись трофеями просто уйдут в свои дремучие леса, это полбеды. Такое было не раз и даже не два, да это больно и обидно, но империя справится. Но если произойдет то, что они творят на западе и они найдут союзников внутри, тех же болгар, то нам конец, империя развалится.

– Мы должны его остановить, – произнес первый министр, осознав всю серьезность угрозы.

– Я тоже так думаю. Проблема в том, что добраться до него в лагере не получится. Его хорошо охраняют, питается он с простыми воинами, так что его не отравить. Издалека тоже не убить. Когда не в полном своем доспехе, то в кольчуге, так что стрелой его не взять.

– Поступим другим проверенным способом и натравим на него кого-нибудь…

– Кого? Всех степняков, что кочевали под Киевом он хитростью переселили далеко от своей столицы, да и сейчас они бьются с ним в союзе.

– Да, – кивнул Василий Лекапен. – Князь старается избавиться от соседства со всякими кочевниками, как ненадежных соседей. Прошел слух, что даже мадьярам и валахам он предложил переселиться в Саксонию и равнинную часть Лотарингии.

– И что они? – проявил интерес император.

Валахи и мадьяры тоже доставляли постоянное беспокойство Константинополю.

– Думают…

– Согласятся. Земли для кочевий больше и грабить есть кого, тех же франков…

Первый министр, кивнул, и возвращаясь к животрепещущему вопросу, предложил:

– Может болгар попробуем натравить? Застращаем царя Петра, что их ждет то же что и германцев и пообещаем помощь. Может даже действительно ее окажем.

– Да, больше собственно некого… – согласился Никифор Фока. – Что до помощи, то она будет и будет существенной…  

2

Получив огромное количество золота с аферы по якобы перенацеливании варварского нашествия с Константинополя на Рим, епископ Михаил принялся за активные интриги, поддерживая своих сторонников и покупая нейтралов. Он действительно не собирался до конца своих дней прозябать среди варваров, стремясь достичь большего. Вот если бы не было денег, то тогда да, пришлось бы проявлять истинное христианское смирение…

Патриарх Полиевкт не вечен и, судя по всему долго ему все равно не протянуть, старость стала сказываться на нем очень сильно. Это видели все, как его противники, так и сторонники патриарха, а значит нужно уже сейчас, до того как он отправится на свидания с Господом, обзаводиться дополнительными связями с предполагаемыми претендентами на патриарший престол, чтобы если не сохранить свои позиции, так хотя бы не сильно потерять, так сказать подстелить соломки на все случаи жизни.

Так что от желающих заиметь с опальным епископом связи отбоя не было, тем боле когда он щедро платит. На этой основе выстраивалась система сбора информации.

Епископ Михаил просматривал очередную корреспонденцию из Константинополя. В основном шла переписка с целью прощупать позиции друг друга, уточнялись условия сотрудничества и делили шкуру неубитого медведя, распределяя посты и должности, а так же кого они при этом должны будут изгнать или даже вовсе казнить. В общем обычные подковерные игры и интриги.

Но одно письмо привлекло внимание епископа Михаила особо. Прислал его один из его явных сторонников. Стоил этот сторонник дорого несмотря на невысокий пост, но… он того стоил, ибо был в курсе всех дел во дворце.